Зачем Ему это понадобилось? Ограничился бы «Я — лоза, вы — ветви». Веруете? Отлично, вы — Моё Тело. Сыновья Божии, дети Всевышнего. Символ веры знаешь? Обожился еси! Вот у мусульман жизнь, а у вас — обожизнь.
Этот кусок хлеба и это вино, – какое-то дополнительное, лишнее звено между человеком и Богом. Да и вся Церковь, и вообще обряды, религиозные инстутуты и институции. Но особенно хлеб и вино. Заседание филантропического комитета — это солидно, крестный ход — внушительно, написание богословского трактата – умно, а хлеб и вино — нет, нет и нет.
Вот в порядке борьбы с человеческой серьёзностью Господь и делает центром Церкви Евхаристию. И так, и эдак пытались люди замаскировать хлеб и вино — и соборы строили, и теологические концепции сочиняли, и долгие молитвы читали — а факт остаётся фактом: Бог не хочет общаться с нами напрямую, ставит нас в зависимость от природы, от нечеловеческого, от материального.
Собственно, то же можно сказать о мире в целом. Долой материальное, даёшь духовное! В общем, Господитыбоженаш, почему Ты не сотворил нас ангелами.
Ангелы не только от материи не зависят, они ещё и друг от друга не зависят. Каждый подчиняется непосредственно Центру.
Завидно? Зависть, видимо, единственное, что объединяет людей с ангелами. Точнее, падших людей с падшими ангелами. Точнее, зависть плюс гордость. Без гордыни зависть будет недействительной, – только гордыня побуждает думать, что причина зависти — не во мне, а вовне.
Человеку завидует и ангелам, и животным, и природе. Всё-то мы пытаемся убежать от себя — то в высоты, то в низины. То мы «ангельское житие проводим», то мы «дети матушки-земли», мыслящий тростник. Главное — чтобы напрямую с Богом.
А Бог настойчиво помещает между Собой и нами какие-то штучки и дрючки. Хлеб и вино — это ещё ладно, так Он ещё и людей, абсолютно подобных нам, а то и хуже, выталкивает перед Собой, прячется за них. Бомж — тоже Он. Истеричка-алкоголичка-наркоманка — тоже Он. Ясноглазый палач-политик — тоже Он. «Приимите, кормите». А палача как накормить, дело известное — идти, куда он скажет, и даже не сметь возразить. Ну как Иисус – «аки агнец веден на заклание и перед распинающим Его безгласен».
В конце концов, Бог помещает между Собой и мною самого меня. Я — Его Тело, я — Его Кровь, но это какой-то другой «я», и горе мне, если я решу, что совпал с собой — спасённым, собой — очищенным, собой — святым. Да мне-то ладно, а другим какое будет горе!
Бог может совпасть и совпадает — и с хлебом, и с вином, и с человеком. Человек — не может и, главное, не должен — совпадать ни с кем и ни с чем, начиная с себя и заканчивая Богом. Благодаря этому различию и возможна встреча Бога и человека, встреча без растворения, скуки и взаимного порабощения, встреча вечная и живая.
